Сергей Молодцов родился в 1960 году. Осмысленно стихи начал писать в 20 лет. В начале 90-х пришел в ассоциацию «Созвучие». В поэтическом клубе «Грани» с самого начала, с 1998 года.
За это время печатался в городских газетах: «Нейва», «Наша Городская»; в сборниках «Литературное окно», «Антология закрытых городов», «Рябины терпкое вино», «Поймать неуловимое».
Сергей является активным членом всех поэтических фестивалей, проводимых с участием представителей клуба «Грани», как в нашем городе, так и в других городах области.

Оседлают ветер крылья парусины,
Отбивая склянки, рында чуть всплакнёт,
И вокруг усталой старой бригантины
Неспокойной грудью океан вздохнёт.

Нервное дрожанье пробежит по вантам.
За кормою судно не оставит след.
Лишь компас упрямый с точностью педанта
Направляет смелых в бездну вод и бед.

Каждый в море вечный узник провиденья.
Горизонт очертит недоступный круг.
Собирают бури жертвоприношенья,
Избавляя души от мятежных мук.

Корабли, как птицы, гнёзда покидают
И вверяют жизни лоциям судьбы,
И родные пирсы редко их встречают,
Главное, не сбиться в море с курса бы...
05.98.

Из груди, словно тонкие нити
Убегают в безумную даль,
Я с Землёю лечу по орбите,
А в душе поселилась печаль.

Но кому ни расскажешь — смеются:
Голова ерундою полна,
А другие едва не плюются,
Заявляя, что я сатана.

Для меня эти нити реальны.
Как иных измерений дары,
Все видения материальны:
Я далёкие вижу миры.

Закрываю глаза и мгновенно
Начинаю вдоль нитей скользить.
Я пронзаю глубины Вселенной,
Видя то, что нельзя не любить.

Там из пыли, от взора укрытой,
Зажигаются тысячи звёзд,
Ослепительной огненной свитой
Образуя Галактики хвост.

А галактик, что собраны в соты,
Бесконечный вселенский туман.
И чернеющие в нём пустоты
Расширяются, как океан.

Там поля, возбуждая пространство,
Искривляют потоки частиц.
Зрит Вселенная в пышном убранстве
На меня миллиардами лиц.

А порой наяву вдруг слабею:
Кто-то тянет меня и зовёт...
Только я оторваться не смею —
Притяжение мне не даёт.
09.88.

Затаилась страна.
Вороньё налетело,
Рвёт Российское тело —
Знать, землица жирна.
А у власти — грачи,
Сразу видно по морде,
У кого будет орден
И от рая ключи.
О свободе мне лгут —
Все законы превратны,
И пошёл на попятный
Коронованный плут.
Мне грозят, я в ответ:
— Вы мне пальцем не тычьте,
Этой вредной привычке
Больше тысячи лет.
Я терплю до поры,
Жилы рву от натуги,
Вы дождётесь, хапуги,
В ход пойдут топоры.
Я не раз поднимал
Над страной ураганы
И от кровушки пьяный
Лишь в руинах стихал.
Я зовущих вперёд
Ненавижу, как язву!
Я историей назван
Просто: русский народ.
09.97.

Ворон ворону глаз выклюет,
Сломит череп и мозг выдолбит.
Не подавится, не выплюнет,
Дело чёрное он выполнит.

Время новое — жизнь старая.
И обманутый злой сволочью
Всё раздал, что имел, даром я, 
Но досаду сберег с горечью.

Стал таким же, как все — вороном.
Не кричу по ночам жалобно.
И обещана блажь скоро нам,
Только слабых склевать надобно.

Кровь чужая, как мёд, сладкая,
Бьюсь за каждый глоток яростно.
Мне по нраву стезя гадкая,
Быть сильнее других радостно.

Но вонзаются вдруг в спину мне
Когти. Только не жди вопля ты...
Не узнает никто, сгинул где
Я, такой же, как все — проклятый.
02.99.

Вновь я в заснеженной пустыне.
Дорога в никуда.
Охвачен мыслями пустыми.
Минуты, как года.

Мне в спину дышит злая слава
И гонит, гонит в путь.
На жизнь утраченное право
Обратно не вернуть.

Спешу укрыться от погони,
Надеждою храним.
Вокруг безумие агоний
Свирепствующих зим.

Здесь день и ночь неразличимы,
А ветер — бог и царь.
Здесь братьев нет — лишь побратимы,
И тварью правит тварь.

На время спрячусь между равных,
Немного отдохну,
Забуду о запретах главных
И к пропасти шагну.

Тут не гадают — вырван клевер,
И счастья, в общем-то, не ждут.
Земля зовётся эта — Север.
Сюда не едут, а бегут.
04.99.

Мелькает Русь за окнами,
Прошу её: «Прости...»
Меня оставил Бог на миг,
И я уже в пути.

И рельсы стонут жалобно:
«Прощай, — гудят, — прощай»
Я, уезжая, знал одно —
В недобрый еду край.

Там гибнут духом слабые...
А поезд катит мой.
Кричат с перрона бабы мне:
«Останься, молодой!

Там день и ночь кончаются —
Лишь сумерки стоят.
Там не живут, а маются
И вдоволь не едят».

Молчу в ответ и думаю:
«Куда меня несёт...»
Не разгадать судьбу мою —
Шагнул на тонкий лед.

Романтика спесивая —
Мой тяжкий крест и грех.
И крикнул некрасиво я: 
«Да ну вас к чёрту всех!»
05.99.

Вы не встретите с любовью
Незнакомца у крыльца —
Нам, бездомному сословью,
Несть лишенья без конца.

Мерить северные мили,
Спать без свежего белья,
Тормозить автомобили,
Добираясь до жилья.

Нам осваивать просторы
Нефтегазовой глуши
И украдкой, словно воры,
Получать свои гроши.

Обрабатывать засилье
Здесь начальствующих гнид
И в болотном многомильи
Зарабатывать бронхит.

Умываться влагой тухлой,
Изнывая от жары,
Из растительности жухлой
Разводить зимой костры.

На растерзанном вокзале,
Как года, терять покой
И глядеть в немые дали,
Вспоминая дом родной.

Без надежды мы стучимся
В незакрытое окно:
Умоляем, плачем, злимся —
Нам не рады всё равно.
08.99.

Дорога — змея выползает из ночи
И под колёсами грозно шипит.
Машина ворчит, как уставший рабочий,
От напряжения нервно дрожит.

Куда мы торопимся — сами не знаем,
Лишь бы скорей проскочить темноту,
И с каждым мгновением пересекаем,
Кажется нам, горизонта черту.

Суровые мысли, суровые лица,
Ветер стучит в лобовое стекло.
Довольно, дороженька милая, злиться —
В душах шофёрских и ночью светло.

Скользим и ругаемся на поворотах,
Щупают фары дорогу-змею.
Порой ошибается опытный кто-то —
Не возвращается на колею...

Далёкое утро за дальнею далью
Едет от нас на машине своей,
Его приближаем мы правой педалью —
Давим ногою сильней и сильней.
11.99.

Я под Северным сияньем
Обретаю непокой,
Здесь на Севере бескрайнем
Я такой и не такой.

Я товарищам случайным
Невоспитанность прощу,
Но своим желаньям тайным
Я грехи не отпущу.

Растревоженные чувства
Успокоит коллектив.
Меланхолия и буйства —
Запрещённый негатив.

Здесь в краю холодных ветров
Не бывает «не могу»,
И за двести километров
Мы за водкой мчим в пургу.

Если снежная дорога
И мотор не подведут,
У заветного чертога
Нас объятия найдут.

Пусть под Северным сияньем
Я такой и не такой —
И с простуженным сознаньем
Я по-прежнему живой.
02.00.

Отстучав своё по норме
И, наверное, устав,
На заплёванной платформе
Встал по графику состав.

Я схожу, смотрю, зевая,
На знакомый колорит:
На перроне Русь живая
Суетится и шумит.

Вот расхваливает сало:
— Подходи, народ, не трусь! —
И глядит в меня устало
В телогрейке баба-Русь.

Мнёт в руках баян тяжёлый,
Не хочу, а обернусь,
Без ноги, хмельной, весёлый
В гимнастёрке парень-Русь.

Мне навяливает водку,
На мгновенье разозлюсь,
И отталкивает тетку
Дед в кроссовках — тоже Русь.

С конфискованной корзинкой,
От улыбки удержусь,
Подойдёт сержант с дубинкой:
— Паспорт е...? — и это Русь.

Я увиденному верю,
Ухожу совсем пустой,
Словно главную потерю
Оставляю за спиной.

Мне души надолго хватит,
Я покоя не дождусь.
И опять куда-то катит
В неизвестность поезд-Русь.
02.00.

«Слышишь?» — «Слышу».
«Видишь?» — «Вижу».
«Выпьешь?» — «Выпью».
«С юга?» — «Крым».
«Ну, садись тогда поближе —
По душам поговорим.
Зарабатываешь много?»
«Хорошо. Не в этом суть,
Отнимает жизнь дорога.
Наливай ещё чуть-чуть».
«Это — участь пассажира...
Дом у моря? Семьянин?»
«В Севастополе квартира,
А живу я, брат, один».
«Отношенья не сложились,
Или сам что учудил?»
«Нет. В машине мы разбились.
Я троих похоронил...
Вахту, вроде, отмотаешь,
А не хочется домой.
Не могу я, понимаешь,
Возвращаться в дом пустой».
«Жизнь подобна злому чуду...
Как такое не понять...»
«Извини, я пить не буду —
Не идёт. Давай-ка спать».
03.00.

Белое безмолвие.
Чёрная тоска.
Сносные условия.
Два худых носка.

Некого по роже бить.
Облака висят.
Минус тридцать, может быть,
Может, пятьдесят.

Месяц вновь беременный.
Выйду и взгляну:
Точно — в срок отмеренный
Он родит Луну.

Я ругаюсь шёпотом —
Люди спят вокруг.
Чем же мне ещё потом
Охватить досуг?

Утомляю чтением
Мочевой пузырь,
И моё терпение
Лопнет, как волдырь.

Ковыряю в памяти
Прошлые грехи.
Обучаюсь грамоте
И пишу стихи.

Через макаронину
Выпью алкоголь.
Вспоминаю родину —
Забываю боль.

Дым у изголовия
Кружит у виска.
Белое безмолвие.
Чёрная тоска.
03.00.

Не зови меня на Север Дальний
И на ближний тоже не зови.
Я был бит, как бьют по наковальне,
И не раз поклялся на крови,

Что забуду все пути-дороги
В тот суровый и волшебный край.
Мне пора задуматься о Боге,
Отмолить и выхлопотать рай.

Я теперь давно уже не странник —
Не настолько безрассудно лих,
И мотив моих мелодий ранних
Безнадёжно, видимо, утих.

Не мечтаю по ночам о славе
И не помню, ... как шумит тайга,
Как темнеет лёд на переправе,
Как искрятся белые снега.

Я не помню северные грозы,
Облаков нависший потолок.
Я давно все вытащил занозы
И на дно пожизненное лёг.

Ничего я в прошлом не оставил,
Ничего я в прошлом не нажил,
Наугад всегда конями правил,
Не пугаясь трепета светил.

Вкус ушедшей юности — миндальный,
Только, я не верю чудесам...
Не зови меня на Север Дальний...
Я уеду, может быть, и сам.
06.00.

Упираются в дорогу
Полусонные глаза.
Едем, едем, слава Богу,
Ни к чему нам тормоза.

По неведомому краю
Едем, едем сквозь года
Или к аду, или к раю,
Или вовсе никуда.

Бесконечные болота,
Бесконечные пески,
Мы всё время ждём чего-то,
Может, жирные куски.

В нас инфекция надежды
Проникает без труда,
И здоровыми, как прежде,

Время — доктор, время лечит,
Нас обходит стороной.
Мы друг другу ставим свечи
За счастливый упокой.

Едем, едем, грешным делом
Забывая обо всём,
И на целом свете белом
Мы приюта не найдём.

И в дорогу, будто в спину,
Упираются глаза.
Если в тундре я не сгину,
Значит, вытащу туза.
08.00.

Подруга Чужбина
Ласкает меня,
А совесть, как псина,
Скулит у плетня.

Лихая свобода
Отпустит долги —
В семье без урода
Горят пироги.

Подруга Чужбина
Мне песни поёт,
И блудного сына
Никто уж не ждёт.

Снега и морозы
Ничуть не страшат,
А дикие грозы
Меня веселят.

Подруга Чужбина
Мне дарит камзол.
И, как господина,
Сажает за стол.

Но в сердце тревогу
Изжить я не смог
И вещи в дорогу
Сложил на порог.

Подруга Чужбина
Остаться зовёт,
Да совесть — скотина
Житья не даёт.
09.00.

Там на Севере далеком
Я забуду ненароком
Свет любимых ваших глаз.
И в молчанье одиноком
Я, затравленный пороком,
Навсегда утрачу вас.

И в объятиях чужбины
Попаду на именины
К вечной глупости людской,
И с покорностью скотины
Наживу себе морщины
В тундре дикой и чужой.
04.01

Зачем мне нужен край чужой,
Где все и вся во всём виновны,
Где за моею головой
Придет убийца хладнокровный?
Зачем идти мне снова в бой?

На свете много добрых стран.
А мне, увы, нужна такая,
Где от болезней и от ран
Томится в муках жизнь земная.
Зачем земля мне басурман?

Я свой туда направил путь,
Где зреют доброе и злое,
Где заслужу когда-нибудь
Минуту вечного покоя...
Зачем покоя жаждет грудь?
04.01 

Бичевоз тяжело вздыхает,
Замирая у груды шпал.
Снова тундра меня встречает
Миллиардами жадных жал.

Покорённый судьбой-злодейкой
В многолюдной хмельной толпе
За нехитрой шальной копейкой
Я приехал опять в Пурпе.

Брюхо маленького вокзала
В сто наречий на жизнь ворчит.
Мне всегда приключений мало,
Разрешают пока врачи.

Я последний червонец трачу,
Поднимая извечный тост
За неё, госпожу Удачу.
Мне поймать бы её за хвост.

Здесь слагают о сказках были,
Здесь в почете нелегкий труд.
Раньше каторжных тут селили,
А теперь добровольцы прут.

Если выдержу — стану глыбой,
И карман не подрежут мой,
То в Тобольске затарюсь рыбой
И на месяц вернусь домой.
06-07.01 

Север. Какой он: большой или малый,
Очень суров или всё же терпим?
Я не настолько, признаюсь, бывалый,
Чтобы ответить себе и другим.

Север-младенец — беспомощно нежный,
Жалобно тянется к тёплой груди
И под ногами лихого невежды
Ранами пьёт проливные дожди.

Север-подросток — великий проказник:
Ветром и солнцем играет шутя.
Детские шалости — маленький праздник,
Люди прощают обычно дитя.

Юноша-Север — упрям и отважен,
И в Бездорожье не пустит гостей.
Он у Земли заповедной на страже —
Здесь не найдёт проходимец друзей.

Девушка-Север — лукавые очи
Инеем красит улыбчивым днём,
В самые долгие тёмные ночи
Высветит Небо волшебным огнём.

Север-мужчина — богат и не жаден!
Щедрость Земли не таит за спиной.
Жаль, у хозяина нынче украден
Аборигенный извечный покой.

Женщина-Север — напевами звучен
И, вышивая весенний ковёр,
Синью речных говорливых излучин,
Словно руками, обнимет простор.

Север-старик — у костра засыпая,
В мыслях по-прежнему молод и лих,
И красоту он бескрайнего края
Свято лелеет в легендах своих.

Бабушка-Север — с полночной зарёю
Облаком белым над тундрой плывёт
И неподкупной Полярной звездою
Смотрит, надеется, верит и ждёт.

В каждом из нас где-то Север затерян...
Я не таскаю за пазухой снег,
Но как любой северянин уверен:
Север — хороший, вполне, человек.
11-12.00.

Бежит по тундре вековечной
Малышка — тихий ручеек.
Петляет, мучаясь, сердечный,
Рыхля слежавшийся песок.

Бежит, напившись из тумана,
И мой дрожащий образ пьёт,
И до седого океана
Мою улыбку донесёт.

Хранит покой простор могучий,
Томятся радости во мне,
И озабоченные тучи
Меня целуют в тишине.

Зевает утренней прохладой
Зарю прошляпивший сквозняк.
Какой еще иной усладой
Насытит душу сибиряк!

Нечистота Здесь не ступала,
И время Здесь не знает срок,
Вот Здесь берёт свое начало
Великой Родины исток.

Бежит задумчивый и нежный
Малыш — ручей — моё дитя,
Такой тщедушный и безбрежный,
Играет, кружево плетя.

Я помолчу, дитю желая
Изгнать из сердца мерзлоту,
И, думы горькие глотая,
Вернусь в людскую суету.
09.01 

День и ночь голодным волком
Воет в тундре ветер злой,
Рыщет сирый по поселкам
И не ведает покой.

Он кочует непрестанно,
Что-то ищет — не найдёт,
И к прохожим постоянно
С интересом пристает.

Он и скачет, и клубится —
И у ветра, стало быть,
Иногда душа томится
И не в силах не завыть.

Из клокочущей утробы
Рвутся бесы на страну,
И тяжёлые сугробы
Подбираются к окну.

Хлад и мрак идут стеною
Не по правилам игры.
И колючей пеленою
Покрываются миры.

Бьёт людишек непогода,
Чтобы знать наверняка,
Чтобы выявить урода:
У кого кишка тонка.

Я укладываю вещи,
Лезут мысли набекрень.
Что ж, прощай, мой ворон вещий —
Приполярная Тюмень.
11.01

Страница подготовлена

 наверх