ДРУЖБА НАРОДОВ

В разделе ПРОЗА И ПОЭЗИЯ:

Представлена подборка стихов Максима Лаврентьева «Делай, что должен, и будь, что будет».
Максим Лаврентьев ? выпускник, аспирант и сотрудник Литературного института им. А. М. Горького. Член СП России. Автор трех поэтических книг: («Бабочка-книга» (2004), «На грани вымысла и смысла» (2005), «В ожидании переправы» (2006)), изданных Литературным институтом. Публикуется в журналах «Литературная учеба», «Российский колокол», «Литературная газета», «Литературная Россия». Родился и живет в Москве. Москву в своих произведениях и воспевает.

Город заповедных усадеб.
Город голубей и ворон.
Он тебя за стол не усадит,
Город из «Покровских ворот»?

На тебе мерцающий венчик,
Слабый отсвет будущих слав,
Он к таким всегда недоверчив,
Но всегда по-своему слаб.
Не пускает в банки, в конторы,
Но музеи, парки ? твои;
Частные каморки, в которых
Так легко исчезнуть двоим;

Да еще в районе Арбата
Несколько знакомых дворов,
Чтоб ходить туда и обратно
Лучшей из московских дорог.

Далее в номере читайте триптих Афанасия Мамедова «Миллион птиц навстречу другу». Публикуя почти полтора десятилетия назад первые рассказы Афанасия Мамедова, редакторы журнала и предположить не могли, что читателям «Дружбы Народов» еще не раз придется встретиться с обитателями бакинского двора 80-х годов и следить, вслед за автором, как по-разному, но все-таки то и дело переплетаясь складываются их судьбы. Одного прибивает к Москве, другого уносит в Америку, старые друзья встречаются в Одессе. У каждого своя жизнь, свои заморочки, прошлое то стягивает, то разъединяет, а в буднях между тем растворена История? Ее дыхание отчетливо слышится и в новых вещах вошедших в триптих Афанасия Мамедова «Одесский Алеф», «О, счастливчики!..», «Пока мы не знаем».
Мамедов дебютировал в качестве писателя в 1993 году. Это был цикл рассказов под названием «Свадьбы». Тринадцать лет прошло, он уже давным-давно сделался москвичом, много раз печатался и в «Дружбе народов», и в других журналах. Выпустил не одну книгу, успел побывать в букеровском шорт-листе, но старый бакинский двор, бакинские улицы, детство, отрочество и юность, проведенные в этом Городе (всегда с заглавной буквы), вынужденное бегство из него, разрыв связей и невозможность этого разрыва ? все это по-прежнему не оставляет ни автора, ни его героев. Редкостная верность одной теме!

Далее в журнале снова стихи. Анатолий Кобенков «Губернский понедельник». Анатолий Кобенков пришел к читателям издалека. Родился в 1948 году на Дальнем Востоке, жил и работал в Восточной Сибири, возглавлял Иркутскую писательскую организацию СРП, недавно перебрался в столицу ? Москва стала узнавать в нем значительного и самобытного поэта. В жизни он был незаслуженно скромен, излишне отзывчив и добр, а в творчестве строг и требователен, знал силу слова и свою собственную. Поэзия отвечала ему любовью за любовь, открывала ему свои тайны. Пронзительный лирик, чистый и честный человек ? его жизнь продолжается в русской литературе. В пику сегодняшнему «непоэтическому» времени он будет находить всё новых и новых благодарных читателей.
Он ушел из жизни, внезапно, скоропостижно, в одночасье ? ночью 5 сентября нынешнего года. Сердце? Сердце истинного поэта часто не выдерживает собственного перенапряжения. Оставил боль, память и стихи?

Отбросишь книжку, выглянешь в окно ?
набьешь синяк на дембельской гитаре,
и песенка, как пьяное вино
залепит в глаз и в дыхалку ударит,
откинешь двери, вылетишь во двор ?
сухая прядь акации ворсистой
втолкнет в такси и вышвырнет в простор,
наструганный из дембельского свиста,
запнешься на слюнявом кабаке,
забудешься ? картинку набормочешь:
тягучий вечер, парус вдалеке
дыряв, как дым, а ты под ним хохочешь?

Читайте далее рассказ Захара Прилепина «Колеса». За каких-нибудь два-три года этот писатель не только сделал себе имя, но и стал одним из самых заметных явлений «новой прозы». Как минимум ? его трудно не узнать. В журнале уже публиковали Захара Прилепина («Какой случится день недели», маленькая повесть в 12 номере за 2004 год). Скорее всего автор будет появляться в журнале и впредь.

Так же в разделе Проза и поэзия читайте: стихи Михаила Синельникова «Как снег и горечь дыма», Лианы Ланга «О людях и неслышных миру песнях?». Рассказы Вячеслава Ар-Серги «Жизненная теорема», Маадыра Ховалыги «Поле чудес», Вадима Муратханова «Долгие жизни в Самане». И окончание романа Марюса Ивашкявичюса «Зеленые», о котором писалось в прошлом анонсе.

В разделе ПУБЛИЦИСТИКА:

Говорят, что язык до Киева доведет. Однако если вы отправитесь в путешествие по постсоветским просторам, то он доведет вас и до Ашхабада, Тбилиси, Баку, Минска, Бишкека? Несмотря на процессы вытеснения русского языка национальными языками в странах СНГ, наш великий и могучий язык устоял и по сей день остается не только средством межнационального общения, но и посредником во всех сферах общественных связей в СНГ, а также языком науки и культуры ? утверждает Рой Медведев в статье «Русский язык на просторах СНГ».

Далее в рубрике статья Александра Мелихова «Угроза и соблазн: победная поступь рациональности», где автор подробно и дотошно разбирает вышедший в свет двухтомник издательства «Terra Fantastica» Дмитрия Травина и Отара Маргания «Европейская модернизация». Книга как нельзя лучше характеризует состояние российской либеральной традиции, она содержит огромный массив фактов и соображений, при всей своей энциклопедичности труд вызывает много вопросов, однако бесспорна интересна будет всем кто интересуется историей России.

В рубрике НАЦИЯ И МИР:

Эссе «Полмиллиона снов о Бактерии» Алексея Торка. Эссе представляет собой развернутую метафору исхода русских и «полукровок» из Таджикистана в последние 15 лет. Алексей Торк автор, которого «Дружба народов» с удовольствием открыла (см. рассказ «Пенсия», в 7 номере журнала за этот год) и в котором ничуть не разочаровалась.

Далее в номере полудокументальное повествование «В черноватом Париж тумане?» Аллы Марченко, представляется интересной и достаточно убедительной. Надеемся, что она заинтересует и вас.

В разделе КРИТИКА Лев Аннинский рассуждает о прозе Владимира Курносенко в работе под названием «Ткание ветра».

В разделе «Проза»:

Повесть Всеволода Петрова «Турдейская Манон Леско : история одной любви».
Новой военной прозы мы давно не читали (после Астафьева и Владимова) ? сильнейшая тема нашей литературы последнего более чем полувека сейчас ослабела. Повесть Петрова подключается к этой сильной традиции с большим запозданием ? она была написана сразу после войны автором, с войны вернувшимся. Получается, судя по дате в конце текста, что она была написана где-то рядом с повестью Виктора Некрасова «В окопах Сталинграда». Повесть Некрасова породила долголетние разговоры про «окопную правду», которую то сдержанно признавали, то называли мелкой и приземленной. Но как назвать тогда ту правду, что мы читаем в повести о фронтовой Манон Леско? Правду о вечных законах жизни, любви и искусства, действующих и в смертельных обстоятельствах. Военная повесть с таким превышением вечного над военным, какое в советскую литературу о войне, очевидно, не вписывалось и ставило повесть совсем особняком и вне ряда. Предисловие к повести написано Сергеем Бочаровым.

Далее в журнале повесть Натальи Смирновой «Черт».
Новая повесть автора «В день желтого тумана» ? женская (не дамская!) проза про двух молодых женщин, двух подруг, и черта, про сверхъестественное, которое, впрочем, мало чем выделяется из «обыкновенного» течения нашей жизни.

Так же в рубрике рассказы Родиона Белецкого «Обручальные кольца».
Подборка из восьми рассказов ? «Теплая компания собралась безо всякого повода на даче у Манаева Алексея Михайловича. Вернее, повод был. Торжественное открытие новой бани. После парной и плотного ужина остались посидеть на веранде. Манаев был навеселе, смотрел на всех широко открытыми, слегка безумными глазами.
? Со мной была одна история в детстве. Я ее кому-то из вас рассказывал, по-моему? Я привидение видел. ?»

Далее в журнале продолжение повести Андрея Волоса «Алфавита. Книга соответствий», начало в N 7 за 2006 год.
«СОЮЗЫ. Люди объединяются в различные Союзы. Это Союзы художников (см. Художник), писателей (см.), театральных деятелей, дворян, водолазов, любителей Луны и проч. Союзы отличаются от клубов тем, что в клубы люди ходят, чтобы заниматься тем или иным делом (разводить терьеров, кактусы, турусы на колесах). В Союзах никто ничем не занят, кроме поддержания жизнедеятельности самого Союза. ?Мне довелось присутствовать при разговоре двух немолодых писателей.
Они вспомнили какого-то обоим им известного Иванова. Иванов недурно, по их словам, пописывал и подавал надежды.
? А он, это, ? рассеянно сказал первый. ? Этот-то? Ну, этот, как его? Иванов-то этот? Он, это, ну? в Союзе, нет?
? Иванов-то этот? ? призадумался второй. ? Нет, он, это? ну как бы сказать? Нет, он, понимаешь, это? ну, знаешь ли, такой? ? и радостно выпалил, найдя наконец нужное слово: ? Самопишущий!».

В рубрике СТИХИ:

Подборки стихотворений Ольги Ивановой «Помимо воли», Ирины Васильковой «Покуда на свете темно», Виктора Куллэ «Незримая твердь», Даниила Файзова «Безвременье года», стихи последнего и процитируем:

Что это? Вестерн, шляпа широкополая,
поездка на запад Украйны, тоска по европейской культуре.
На львовской скамейке до скончания века нового,
еще неназванного, посидим покурим.

Потому что спешить совершенно некуда,
мостовые осмысленны, Карпаты рядом, русскоязычное радио
принесет все новости с московского злого берега.
А то, что аптека близко, ? не значит, что мы больны.
В общем, сиди и радуйся.

По законам жанра жара и пыль. Чужаку не стоит
задираться, играть словами, звенеть монетой,
лучший кофе в таверне заказывать, отвечать на грубость
соседей по барной стойке.
Эта песня еще не начата, не то что не спета!

В этом июне скоропалительном господин Кольт
еще не уравнял людей. И ты из ребра моего еще не создана.
И мы еще не влюблены. Ну совсем нисколько.
И многое будет еще. На расстоянии. В тоске, в ожидании.
Порознь.

Стоит приехать в страну чужую, слушать чужую речь,
чтобы, вернувшись на Родину, вновь обрести родную.
Чтоб себя на разлуку с тобой навсегда обречь.
Чтоб присесть покурить-подумать на скамейку пустую.

В разделе ВРЕМЕНА И НРАВЫ:

Эссе Игоря Клеха «Деньги, Энди и другие?». О том, кого и за что любят и не любят деньги

В рубрике ИЗ НАСЛЕДИЯ:

Публикация Александра Гладкова «Попутные записи. Фрагменты», предисловие и примечания С. В. Шумихина.
«Вот я наблюдаю маленького, честного и добросовестного литератора, который всю жизнь сочиняет какие-то повести и рассказы, катит, как Сизиф в гору, камень, мучается с ним, недоволен собой, переживает отношение к себе других, заживляет раны самолюбия и снова ранится. А между тем, записывай он просто то, что он видит и слышит каждый день, без всяких ?фабул? и ?композиций?, и он исподволь создал бы великую книгу века. Но для этого нужно дать обет скромности, а на это мало кто способен».
«Олеша ходит в каком-то балахоне, который трудно назвать пальто: седой, обросший белой щетиной, похожий на героя своего старого рассказа ?Нищий?. Удивительно точно он предугадал свое будущее. А может, и не предугадал, а вообразил, представил, и оно потянуло его в себя, как тянет бездна. В его падении есть что-то трагическое, и уж во всяком случае в нем больше достоинства, чем в неизменном процветании его старых друзей. Иногда он пишет для ?Огонька? бледные, халтурные очерки, в которых только тень прежнего стилистического изящества. Зачем-то взялся переделывать для театра ?Пятнадцатилетнего капитана?. Недавно Арбузов говорил о нем с высокомерной брезгливостью, разоблачая свою пошлость».

В разделе ЛИТЕРАТУРНАЯ КРИТИКА:

Ирина Сурат «Три века русской поэзии».
«Поэзия ? единый космос, границы времени и пространства для нее несущественны. Существенны и часто непреодолимы лишь границы языка, но уж внутри одного языка национальная поэзия образует единый текст. Русскую поэзию можно читать как такой текст ? цельный, но не сплошной, потому что каждый поэтический голос уникален и каждое отдельное стихотворение, если оно подлинное, тоже образует свой внутренний космос» - два сюжета русской поэзии «Бессоница» и «Бегство в Египет», развернутые в стихах Пушкина, Тютчева, Мандельштама, Вяземского, Ходасевича, Бунинa, Заболоцкого, Бродского.

Из рубрики РЕДАКЦИОННАЯ ПОЧТА:

Иосиф Беленький «Открытое письмо критику Никите Елисееву», редакционный ответ И. Б. Роднянской.
Иосиф Беленький: «Не хочу в кого-либо швырять персональный булыжник, но надо ведь понимать, что сегодняшние Викторы Ерофеевы и Сорокины в близком или отдаленном прошлом были какими-то замечательными сочинителями ?заложены? и подготовлены. И зеленый свет для них невольно зажег и Владимир Набоков ? в том числе».

РЕЦЕНЗИИ. ОБЗОРЫ:

В рубрике рецензия Стаса Ефросинина «Актуальное одиночество Евгения Гришковца» ? о книге Евгения Гришковца «Планка»; Сергея Белякова «Военная книга» ? О романе Елены Чудиновой «Мечеть Парижской Богоматери»; Владимира Губайловского «Противостоящий хаосу» ? о книге Георгия Оболдуева «Стихотворения. Поэма». Ольга Канунникова «Жизнь под цензурой» ? о книгах «Большая цензура. Писатели и журналисты в Стране Советов. 1917-1956» и В. Антипина «Повседневная жизнь советских писателей. 1930-1950-е».

Театральные впечатления Павла Руднева «Продукт» Марка Равенхилла. Театр Paines Plough (Лондон, Великобритания). Открытие I Фестиваля современной британской драматургии в Москве. 4 июня 2006 года.
«Английскую новую пьесу называют феноменом ?In your face?, то есть дословно ?В лицо?. Расшифровывается это понятными категориями театра: зрителю ?в лицо? выплескивают правду о жизни, одновременно говоря с ним интимным, ?шептальным? языком, настраивая на волну солидарности и доверия. Театр жестокий и при этом предельно искренний, вступающий в диалог со зрителем через шок??

Кинообозрение Натальи Сиривли ? Про любовь
?Нельзя сказать, что раньше у нас про любовь не снимали. Снимали, но как-то само чувство оказывалось в основном сбоку припека. Важен был или конфликт с государством, или социальное расслоение, или коварное вмешательство сильных мира сего? А так, чтоб ни ментов, ни бандитов, ни государства поблизости не было; только мужчина, женщина и их отношения, ? это забытая новость» ? о фильмах режиссера Оксаны Бычковой «Питер FM», Мнацаканова «Мне не больно», Дуни Смирновой «Связь», Ивана Вырыпаева.

ОКТЯБРЬ

Десятый номер журнала «Октябрь» открывается тремя рассказами Андрея Геласимова («Контрабандист Брюхов», «Митькины частушки», «Куда пропадают отцы»), объединенными в цикл под общим названием «Атамановка». Рассказы навеяны временем действия ? революционная и постреволюционная пора минувшего века, герои ? дальневосточные казаки.
Геласимов в своем стремлении вывести в первый ряд героев частных, простых людей, вроде контрабандиста Брюхова, темного, лихого анархиста Пережегина, охочего до японского корабельного золота, Митьки Михайлова ? частушечника и местного козла отпущения, очень созвучен раннему Михаилу Булгакову, еще исповедовавшему киевскую тему и тему революции, бессмысленной и беспощадной.
Главный герой в «Атамановке» ? само время, его чертово колесо, перемалывающее жизни людей и выносящее на поверхность народной смуты вечные вопросы бытия ? любви, доверия, дружбы и красоты мира, побеждающей человеческую суету.
Приметы народной речи Забайкалья не просто верно схвачены Геласимовым, но становятся живой природой повествования, сообщая ему движение документального материала, истинную национальную органику. Белая гвардия «Атамановки» претендует на глубину полотна эпического, имея все шансы стать таковым в книжном варианте.

Безусловным ядром номера является большая повесть ? повесть-небылица «Лжесвидетель» Михаила Левитина, автора, с избытком наделенного южной эмоциональностью и той фантазией, которая глубоко укоренена в мировую литературу, кои, объединясь, и вплетаются в узор «Лжесвидетеля».
Повесть «Лжесвидетель» опротестовывает жанровую логику альтернативной истории. Она заявлена автором как «небылица» и до поры разыгрывает из себя сказку, снимающую с человечества грех одного из самых масштабных нарушений шестой заповеди.
Попыткой окончательного решения еврейского вопроса стал не Освенцим, а благоустроенный остров Мадагаскар, куда фюрер задумал переселить все еврейское племя. У вождя глаза добрые-добрые ? и печальные от день-и-нощной думы о том, «как обустроить евреев». Он рисует для них дома, он посылает лучшего архитектора Рейха подготовить джунглевый аналог обетованной земли. На новом месте агасферы мира должны обрести наконец покой: их дети плещутся в океане, хозяйки пекут печенье, община танцует?
Но утопия вдруг начинает быстро набухать реальностью, набирать тяжесть, метафора рая ? обозначать и впрямь загробный покой. От истории не уйдешь: улыбчивые подельники фюрера с укороченными до неузнаваемости именами, свойски беседующие евреи на острове ? все они, в тексте повести-небылицы выступающие как персонажи с прощенным, очищенным, забытым прошлым, в авторских комментариях подтверждают неотменимость своих судеб. Поэтому таким неприкаянным наблюдателем, заглавным «лжесвидетелем» «небылицы» выглядит среди жертв камер и лагерей, голода и расстрелов человек из другой эпохи ? Захар Левитин, отец автора, которого тот вводит в аллегорическое пространство рая мучеников нацизма. Небылица Левитина становится эпитафией: надеявшиеся сбежать от истории по извилистым тропкам альтернативной фантазии, мы возвращены к нерешенности «еврейского вопроса» как проблемы терпимости и всечеловеческого братства.

Перевести дух позволяет Анастасия Чеховская, чьи рассказы «Почитай мне сказку на ночь» завершают на этот раз прозаические публикации. Особенно запоминается все-таки рассказ с катастрофическим итогом, ехидный сюжет которого восходит к древним иносказаниям о соперничестве львов и шакалов, орлов и воронов ? о живучести подлости и приспособленчества («Картошечка»).

Раздел «Публицистика и очерки», объединил материалы авторов, противоположных по опытности и степени известности, зато сходных в своем стремлении раскрытии судьбы русской культуры.
Прозаическое эссе Вячеслава Пьецуха «Происхождение и облик русской цивилизации» задает тон, разрастается в полномасштабное произведение с собственным художественным сюжетом и героями, среди которых главный ? Владимир Иванович Пирожков. Эдакий новый Обломов неутомимый оппонент автора, своим платоновским складом характера ввергающий деятельную натуру автора в противоречие: что полезнее ? рассуждать о путях русской культуры и русского общества, как основного носителя этой культуры или, не рассуждая, пускаться во все тяжкие реальных преобразований?
Диалогическая природа эссе заставляет ощутить в нем присутствие сильного философского начала. И считать героя с нарочито простой фамилией Пирожков последним русским интеллигентом и нравственным денди наших дней.

Следующим в номере является очерк молодого автора Федора Ермошина «Против Америки» ? это на самом деле развернутое риторическое высказывание нового народовольца со всей присущей подобному направлению философичностью и непримиримостью. Дополнительный оттенок правдоподобия и убедительности придает очерку биография автора ? студента филфака МГУ, настоящего университетского человека.
Провокационное название очерка действительно нас обманывает: текст ? предметом своим имеет не конкретную Америку, но Америку как символ всего того схематичного, шаблонного и неискреннего, что все чаще вторгается в парадигму современной российской культуры и меняет ее вне зависимости от желаний ее подлинных, корневых агентов.

В рубрике «Отражения» мы переходим в область мифов и домыслов ? в глазах литературно-издательской Голландии.
В статье «Сложные продажи. Русская литература в Голландии» голландский филолог Отто Буле со всей серьезностью и аргументированностью рассуждает на тему присутствия русской литературы в литературном процессе Голландии. Страна для нас более чем экзотическая, тем интереснее опыт исследования ее прозаической культуры носителем языка и настоящим интермедиатором, которым и является г-н Булле.
Булле сосредоточен исключительно на русской прозе, в то время как русская же поэзия минует его Палестины и выпадает из проблемного поля статьи. Более того: русская проза в Голландии, как оказывается, ? это прежде всего проза Достоевского, Шолохова, Маканина, Петрушевской и Владимира Сорокина. А вот романы Татьяны Толстой и Виктора Пелевина переводятся в Голландии со скрипом ? слишком много сносок и комментариев требуют.
Выводы у Отто Булле неутешительные, и расхождение русской и европейских литератур прогнозируется все более ощутимое.

Далее в журнале в разделе «Близко к тексту» обзорные рецензии Марии Терещенко «История в историях». Уже по названию ясно, что этот живой и веселый текст посвящен примирению науки и занимательности ? а значит, школьника и уроков истории. Обозревая исторические труды из серии «для юных» (новинки издательства Б.С.Г.-пресс «История Англии для юных» Ч. Диккенса, «История Шотландии» В. Скотта, «Занимательная Греция» М. Гаспарова и «Сказания русской летописи для юных» А. Карпова), Терещенко умело и непосредственно ловит знаменитых авторов на лукавствах и пристрастиях в их историософии для детей.

Более трепетная по тону рецензия Владимира Огнева «Равновесие двух начал» представляет собой размышления над идеалами литературной критики, поскольку посвящена сборнику трудов о литературе Е. Сидорова «Необоходимость поэзии». В числе прочего Огнев касается и проблемы сочетания в личности начал собственно-критического и художнического.

В разделе «Литературная критика». Статья Валерии Пустовой «Китеж непотопляемый» ? это разговор с читателем на внутрицеховую писательскую тему: а может ли прозаик и, скажем, поэт, признанный в своем статусе, быть еще и талантливым литературным критиком? И не объест ли он себя как художника, не потеряет ли в глазах публики священного ореола демиурга?

Поэзия на этот раз в журнале представлена именами Марианны Гейде (подборка «Утро выкатило шар») и Светланы Аксеновой-Штейнгруд («Время стоит неподвижно»). Приведем одно из стихотворений Гейде:

Пойло злое золотое,
вот и зарево пустое
между ребрами дрожит,
небо просит о постое
небо голое оболом раскатало
на полнеба шишковидную луну,
в воду звёздочки сигают,
хрен поймаешь хоть одну.

Под крыльцом кольцом согнулись,
или выгнулись дугой
беспороднейшие псы,
чешут голову ногой
или, ноздри раздувая,
гонят зайца головного
по коробке черепной:
бедный заяц головной?

ИНОСТРАННАЯ ЛИТЕРАТУРА

То, что прежде всего стоит читать в октябрьской номере, ? это литературный гид «Балканы. Пейзаж развалин».
Это ? серб Бора Чосич ? известный югославский писатель, автор нескольких десятков книг, философских трактатов, сборников критических статей, эссе. Лауреат многих национальных литературных премий. Его произведения неоднократно переводились на английский, немецкий, французский, итальянский и другие языки. В 1995 году временно покинул Югославию, в настоящее время живет в Берлине. Главными в своем творчестве он считает романы «Роль моей семьи в мировой революции», «За что боролись», «Наставники» и «Bel tempo», в которых рассказывает историю своей семьи на протяжении почти всего XX века. Невероятно веселые и ироничные семейные истории имеют глубокий философский подтекст, а несколько пародийная форма изложения не мешает автору подняться до высокой степени понимания современной истории человечества.
Это ? хорват Миленко Ергович. Это ? босниец Джевад Карахасан. Их, в отличие от Милорада Павича и Горана Петровича, в России покуда не очень знают. Войти в проблему помогает насыщенная и умная статья сотрудника радио «Свобода» Андрея Шарого.
Андрей Шарог автор и ведущий итоговых выпусков программы «Время Свободы». Родился в 1965 г. на Дальнем Востоке. В 1987 г. закончил Московский Государственный институт Международных Отношений. Работал в газетах «Правда», «Россия», публиковался во многих изданиях в России и европейских странах. Со «Свободой» сотрудничает с 1992 г. В 1993-96 гг. ? корреспондент «Свободы» в Загребе (Хорватия), затем ? редактор программы «Liberty Live ? Свобода в прямом эфире», главный редактор московского бюро радио «Свобода», помощник директора Русской службы по информационным программам.
Специалист по странам Центральной и Юго-Восточной Европы, автор книг «После дождя: югославские мифы старого и нового века», «Трибунал. Хроника незаконченной войны», «Молитва за Сербию. Тайна смерти Зорана Джинджича» (в соавторстве с Айей Куге) и нескольких циклов радиопередач о бывшей Югославии.

А своеобразный смысловой центр композиции всего блока ? рассказы Ерговича «О блокаде боснийской столицы Сараево» сербскими войсками, длившейся три года. Минималистские, жесткие. Местами скупостью интонаций и склонностью к классификациям напоминающие Борхеса. С одним уточнением ? Борхеса, каким он мог бы стать, окажись мобилизованным на фронт в качестве военного корреспондента: «Из окна место взрыва всегда хорошо видно. В первый момент там поднимается нечто похожее на высокий, стройный столб пыли, который тут же превращается в дым и пламя. Ждешь еще немного, чтобы узнать, о каком доме идет речь. Если пламя горит лениво и неспешно, значит, это жилище кого-то победнее. Если оно вдруг всполохнет огромным синеватым шаром, то это наверняка недавно отремонтированная мансарда, обшитая лакированным деревом и синтетическими материалами. Если огонь горит долго и ровно, то это богатый дом солидного хозяина, набитый массивной старинной мебелью. Если пламя рванет в небо внезапно, дикое и разнузданное, как волосы Фарры Фосетт, и так же резко исчезнет, оставив ветру носить над городом лепестки пепла, можно быть уверенным, что сгорела чья-то домашняя библиотека». И еще, из того же рассказа: «Пожалуй, лучше всего в смысл истинного назначения книг проник тот сараевский писатель и библиофил, который прошлой зимой вместо того, чтобы топить печку дорогими дровами, грел руки над пламенем Достоевского, Толстого, Шекспира, Сервантеса? После всех огромных костров, разжигавшихся и по приказу, и спонтанно, сформировалась целая категория людей, которые, постигнув горькую логику хода вещей, завтра будут хладнокровно смотреть на горящий Лувр без малейшего поползновения плеснуть в огонь хотя бы стакан воды. Нет смысла мешать огню поглощать то, мимо чего спокойно проходит человеческое равнодушие» (пер. Ларисы Савельевой.
Интерес текстов, собранных внутри гида «Балканы. Пейзаж развалин», не в том, что читатель найдет ответ на вопрос: «Кто же был виноват в случившемся?». Важнее другое: он узнает, как это происходит. И, может быть, задумается о том, что это может произойти и с ним. Это не зависит от географии и тому подобного. Это зависит от людей. Каждого из нас. И лучше помнить: «В мире, таком, какой он есть, всегда остается в силе одно основное правило, то самое, которое сформулировал Зуко Джумхур, имея в виду Боснию. И смысл его сводится к двум собранным в дорогу сумкам. Они должны вместить все твое имущество и все воспоминания. Остальное следует считать утраченным. Причину, смысл и оправдание искать бессмысленно. Они мешают, так же как и воспоминания».
И для того, чтобы произошла очередная катастрофа, надо весьма немного: совсем чуть-чуть чьей-то злой воли и амбиций ? и много, как много больше равнодушия окружающих. Этот механизм был сформулирован очень давно одним мудрым немцем, которому в годы нацизма довелось пройти через гитлеровские исправительно-трудовые лагеря: «Когда забирали евреев, я молчал: что мне до того, я ведь евреем не был. Когда забирали коммунистов, я молчал: я не был коммунистом. Когда забирали католиков, я молчал: я не католик. А когда пришли за мной, уже некому было кричать о несправедливых арестах?»
Слова эти впору писать на форзацах школьных учебников истории и вешать в городах на растяжках ? тогда, глядишь, что-то изменится в этом мире. Людям не очень-то свойственно «примерять» происходящее с другими на себя. И причина тому ? даже не равнодушие, а просто недостаток воображения. Результат ? политики и их избиратели, не способные задуматься о последствиях содеянного. Вопрос, который нужно задавать как можно чаще: «Вы предлагаете такое-то решение проблемы. А к чему это приведет через два шага? А через три?».

Еще одно «событие» номера ? публикация, в рамках проекта «Другая поэзия. Антология», большого массива стихов одного из интереснейших современных поэтов, Джона Эшбери (р. 1923), почти неведомого русскоязычному читателю. Когда несколько лет назад известного критика Гарольда Блума спросили о состоянии современной американской поэзии, он ответил: «Джон Эшбери жив ? а значит, жива поэзия». Заметим, что Эшбери был награжден едва ли не всеми известными литературными премиями, кроме, быть может, Нобелевской. Он ? лауреат Пулитцеровской (1975) и Болингеновской премий (1985), премии Национальной ассоциации критиков (1975), Национальной книжной премии (1975), кавалер Ордена искусств и литературы Франции (1993), медали Роберта Фроста (1995), Золотой медали Американской академии поэтов (1997), Ордена Почетного легиона (2002), и пр. Но суть не в этих регалиях, а в том, что Эшбери сделал для поэзии примерно то же, что Джойс ? для прозы или Пикассо для живописи.

Наше сознание ? слоисто;
пользуясь формулой
французского поэта Пьера Тильмана:
во мне всего понемногу
витрины служба и мы с тобой в постели
и тысяча всяких
пустяковых вещей?
(Пер. Н. Стрижевской)

Эшбери стал писать стихи, пытаясь найти для такого слоистого сознания соответствующую ему форму. Разные темы внутри одного стихотворения проникают друг в друга, мерцают, одна сквозь другую, звуча подобно контрапункту многоголосой фуги.
Получается своеобразная поэтика растревоженного сознания, которое «выдает» образы ? как сердце гонит кровь ? толчками. Появление русского Эшбери ? действительно событие. Кроме стихов в журнале ? интервью с Эшбери, сделанное специально для журнала Яном Пробштейном и большая статья о поэте Антона Нестерова. А среди переводчиков Эшбери ? лауреат премии Андрея Белого Александр Драгомощенко , Ирина Ковалева, и др.

В октябрьском номере еще три очень интересных интервью: два из них, с лауреатом Букеровской премии Грэмом Свифтом и замечательным английским писателем Тибором Фишером ведет Александр Ливергант, а третье ? с китаянкой Чжан Жун (фрагмент из ее романа «Дикие лебеди» ) недавно был представлен на страницах «Иностранной литературы») ? переводчик Роман Шапиро. Интервью с китайской писательницей посвящено выходу биографии Мао, написанной Чжан Жун совместно с ее мужем, историком Джоном Холлидеем, и ставшей настоящей сенсацией.

И в конце журнала ? о «большой прозе» номера. Это ? новый роман букеровского лауреата, ирландца Джона Бэнвилла «Море» в переводе Елены Суриц.
И умная, тонкая, горькая повесть поляка Збигнева Ментцеля «Все языки мира» в переводе Ксении Старосельской.

 наверх